Фортуне де Буагобей - Дело Мотапана
— Но теперь он спит, — прошептал граф, — и прежде чем окажется здесь…
— Он будет здесь через двадцать пять минут. Комиссар все вечера проводит в клубе. Его закрывают в два часа, я еще успею до закрытия. Комиссар обещал поехать со мной. На улице меня ждет фиакр, а клуб находится на улице Миромениль. Это в двух шагах. Я бегу. Вы позволите мне взять с собой Альбера?
— Месье Дутрлез совершенно свободен, — холодно ответил отец Арлетт. — Я, однако, желал бы, чтобы он вернулся: нам надо объясниться.
— Не будем терять времени. Пойдем, мой друг, — сказал Жак, подталкивая Альбера к двери.
Они выбежали на лестницу, такую же темную, как и прежде, благополучно спустились, но вынуждены были задержаться у выхода по прихоти Маршфруа. Потом пришлось будить кучера, спавшего на козлах. Друзья сели в фиакр и быстро покатили по нужному адресу.
Дутрлез был ошеломлен всем происшедшим, а Куртомер потирал руки.
— Ну что? — воскликнул он. — Что ты думаешь о моей тактике?
— Без тебя ничего бы не получилось, — ответил Дутрлез, — Мотапан от меня ускользнул бы. Или же выпутался бы. И я не смог бы доказать, что он входил в квартиру графа.
— Между тем теперь он в плену, и мы его уличим. Но скажи, граф пришел, пока ты был в карауле?
— Нет, когда я уходил, он услышал шаги и схватил меня за шиворот. К счастью, я увидел огонек твоей свечи, сказал об этом графу, и он согласился посмотреть… Повторяю, ты один спас Жюльена.
— Будь спокоен, мой друг, вся слава достанется тебе. Отец не знает, что мадемуазель Арлетт дала тебе ключ?
— Надеюсь, он никогда об этом не узнает, по крайней мере не от меня.
— Мы что-нибудь придумаем, если он станет к тебе приставать. Скажем, что ты встретил Мотапана у дверей и вошел за ним. Мы не выдадим мадемуазель Кальпренед. Она сама признается отцу… накануне вашей свадьбы.
— Этого никогда не случится, — возразил Дутрлез.
— А я считаю, что твой брак уже наполовину дело решенное! Я буду помогать вам всеми силами и уговорю тетушку меня поддержать… Приехали! Посмотрим, открыт ли клуб. Да, свет горит, я пойду. Жди меня в фиакре, через пять минут я приведу комиссара.
Жак открыл дверцу и спрыгнул на тротуар. Оставшись в одиночестве, Дутрлез пытался собраться с мыслями. Впрочем, Жак почти тотчас вернулся, сопровождаемый комиссаром. Куртомер втолкнул его в фиакр, вскочил сам и крикнул кучеру, чтобы тот скорее ехал на бульвар Гаусман.
— Представляю вам месье Дутрлеза, моего друга, — проговорил он, обращаясь к полицейскому.
— Знаю, — ответил комиссар, — это тот господин, который встретил вчера ночью человека с ожерельем. Вы уверены, что лунатик — барон Мотапан?
— Совершенно! Вы сами увидите.
— И допрошу, обещаю. Я всегда был дурного мнения об этом человеке. Неизвестно, как он сделал свое состояние.
— Должно быть, он был пиратом. Я знаком с одним из его друзей.
— Я упомяну об этом в докладе… А пока я рад оказать услугу брату уважаемого мною чиновника судебного ведомства, исполняя при этом и свои обязанности.
— Адриан уже не служит в судебном ведомстве. Он сегодня подал в отставку.
— Печальное известие!
— Он уходит из-за этого злополучного дела. Наша тетка — хороший друг графа де ля Кальпренеда, и Адриан боялся, что его могут заподозрить в личной заинтересованности.
— Но, если этот молодой человек будет оправдан, ваш брат, возможно, изменит свое намерение.
— Очень может быть, — задумчиво проговорил Жак де Куртомер.
— Ах, поверьте, если бы это зависело от меня…
— Мы приехали, — перебил Жак комиссара.
«Боже мой, — подумал Дутрлез, когда фиакр остановился у подъезда, — только бы в наше отсутствие этот ужасный Мотапан не проснулся! Ради спасения он способен на все».
Выйти из дома Мотапана было непросто, но еще труднее было войти туда. Куртомер долго звонил, но дверь не открывали. Маршфруа не привык реагировать по первому зову. Но Куртомер звонил так настойчиво, что чуть не сломал звонок. Наконец, хмурый консьерж открыл дверь.
— Куда вы идете? — спросил он Куртомера. — Сейчас не время для визитов, в доме все спят.
— Кроме меня, — сказал появившийся за другом Дутрлез. — Пожалуйста, дайте мой подсвечник. Не хочется сломать шею на лестнице.
— Как! Это вы? — заворчал Маршфруа. — Но вы вышли двадцать минут назад!
— И вернулся. Думаю, что имею на это право, — ответил Дутрлез, зажигая свою свечу от лампы консьержа.
— Вы — да… Но эти господа…
— Я его друг, любезный месье Маршфруа, — насмешливо проговорил Куртомер, — а этот господин — полицейский комиссар. Не собираетесь ли вы помешать ему войти в дом, вверенный вашему надзору достопочтенным месье Мотапаном?
— Этот господин? — воскликнул Маршфруа. — Вы шутите, молодой человек! Я знаю комиссара нашего квартала.
— Я комиссар судебных учреждений, — перебил тот, — и приехал как официальное лицо.
— А!.. Прекрасно!.. Понимаю, вы приехали по делу сына Кальпренеда… может быть, для того, чтобы арестовать его отца?! Это было бы недурно! Все эти дворяне — реакционеры и воры.
Комиссар, не посчитав нужным отвечать на эту тираду, уже шел по лестнице, но Жак не удержался и сказал:
— Любезный Маршфруа, вы заявили, что господа Кальпренеды — реакционеры. Вы имеете на это право. Они не скрывают этого, так же как и я. Но вы назвали их ворами, а это непозволительно; если бы я так не торопился, я бы вас проучил.
— Хотелось бы мне на это посмотреть, — проворчал консьерж, отступая в сторону.
— Посмо`трите, месье Маршфруа, скоро посмо`трите. А пока я скажу лишь, что вы негодяй.
— Милостивый государь!.. Я буду жаловаться!
— Жалуйтесь, Маршфруа, жалуйтесь вашему домохозяину.
— Жак! — позвал Дутрлез. — Что это ты вздумал устраивать сцену в такую минуту?
— Он раздражает меня, и я не сдержался.
— Поспешим, господа, — вмешался комиссар.
Все трое поднялись на первый этаж, и полицейский спросил, указывая на дверь квартиры барона:
— Здесь живет господин Мотапан?
— Да, — ответил Куртомер, — но мой друг Дутрлез встретился с ним ночью немного повыше.
— К несчастью.
— Это правда, но нынешняя ночь все прояснила. Мы убедились, что не было другого вора, кроме самого Мотапана. Его ночные путешествия, должно быть, начались давно. Он перебрался на другую квартиру пятнадцатого октября, и я уверен, что уже следующей ночью он во сне ходил по лестницам! А пока нам нужно торопиться, — сказал Куртомер. — Нельзя терять ни минуты, мы оставили графа де ля Кальпренеда в довольно затруднительном положении. Он караулит медведя в клетке, а это весьма опасно. Если медведь проснется, графу не поздоровится.
